В рассказе «Frozen Grief» содержащимся в книге «War Torn» автор описал историю о гватемальской женщине Марии, сын которой исчез во время прохождения службы, в разгар начавшегося геноцида против населения страны, индейцев-майя. Рассказ затронул поведение матери спустя десяток лет после пропажи сына. Она привычно убирала его комнату, оставив вещи сына на прежних местах (до того как он ушел из дома), в надежде что когда-нибудь она вновь увидит его возвращение.
Но он так и не пришел домой
Вероятно, он был уже мертв, наравне со своими пропавшими без вести товарищами, которые также подверглись пыткам и были убиты армией противника, во время выполнения тактического хода «выжженная земля», проведенной в Альтиплано (обширное плато, расположенное в Андах), земле на которой проживает большинство гватемальских индейцев.
Спустя долгие годы, Мария не смогла принять мысль о смерти ее сына. Это осознание было очень болезненным для ее психики. Но она не проявляла боли от испытываемого горя, глубокой грусти или осознания, которое приходит в связи со смертью любимого человека. Ее была не знакома та боль, которую испытали люди, чьи близкие были убиты снайперским огнем, бомбами и другими военными инструментами, которые оставляют после себя тела посреди обломков, в ожидании похорон со стороны выживших людей. Ее мучила боль неизвестности, ужасное и скрытое от понимания пространство, в котором скорбь напоминает предательство близких, возможно оставшихся в живых. Эта неуверенность рождалась из-за отсутствия тела которое можно было похоронить, либо трупа, по которому можно было определить смерть близкого человека, — возможно, похищенный сын все еще жив и находиться в тюрьме в качестве военнопленного. Эта идея может вселять как надежду, заключающейся в ожидании возвращения человека, так и боль, которая рождается от домыслов, что его страдания продолжаются в тюрьме.
Поэтому, родственники без вести пропавших людей, разрывались между надеждой и отчаянием, между желанием скорбеть и чувством, будто скорбь равносильна предательству и отказом от надежды на чудо, несмотря на возникающее осознание, что их желания скорее всего иллюзорны.
Феномен исчезновения едва ли уникален для Гватемалы. Фактически, это распространенная практика среди репрессивных режимов во всем мире. Подручный Саддама Хусейна похитил тысячи иракских мирных жителей, многие из которых были подвергнуты пыткам, убиты и закопаны в массовых захоронениях. Аргентина, Чили, Гватемала и Сальвадор помогли придать испанскому слову «desaparecido» — пропавший без вести, нарицательный оттенок в странах Латинской Америки.
Как можно помочь родственникам пропавших без вести преодолеть неизвестность
Нельзя выделить какой-то общий ответ или метод, который помог бы пострадавшим людям справиться с феноменом неизвестности. Безусловно, мы должны оказать поддержку родственникам исчезнувших людей, помогая им найти способы осознать истоки горя и попробовать убедить их принять смерть родственников. Объединяя семьи, которые столкнулись с похожим, негативным опытом, можно усилить общую эмоциональную поддержку терзающихся людей. Выступая за защиту прав незаконно арестованных и в качестве активистов по опознанию захороненных в братских могилах тел, родственники в праве потребовать привлечь виновные лица к ответственности за совершенные преступления и получить общественное внимание и признание полученных травм.
Для людей находящихся в неизвестности, этот вид помощи может оказать благотворное влияние, и дать им шанс почувствовать свою организационную активность. Массовые движения многих стран, например, Группа взаимной поддержки (Mutual Support Group) в Гватемале и Матери Плаза Мая (Mothers of the Plaza of May) в Аргентине, продемонстрировали способность организованной работы, в стремлении добиться освобождения военно-пленных.
В Медико-юридическом институте (Medico-Legal Institute) Багдада, находящееся Управление массовых захоронений, обнаружило более чем 300 тел людей, связанных с режимом Саддама Хусейна, и еще сотни жертв связанных со зверствами террористов ИГИЛ* (запрещенная на территории РФ организация). Через этот орган, родственники пропавших могут узнать судьбу своих близких. Аналогичный процесс раскопок массовых захоронений и опознания жертв произошел в Гватемале. Как бы это не было больно и мучительно, но опознание останков члена семьи положит конец дилемме горя безызвестности, позволив завершить процесс самоистязаний.